Красный Осовец | Красноосовецкая 8-летняя школа

Красноосовецкая 8-летняя школа

Попался на глаза список учителей Красноосовецкой 8-летней школы с сайта деревни Красный Осовец. Вспомнил почти всех.

Наших учителей условно можно было разбить на две группы: местные (доморощенные) и приезжие. Условно, потому что некоторые приезжие через какое-то время становились местными.

Там же и снимок старого здания нашей 8-летки нашел. Поговаривают ещё от церкви наследство осталось. Два классных помещения, учительская и лабораторная, что ли? Самым заметным предметом в той лабораторной был скелет человека. Перед крыльцом школы несколько, а может и все, на тот момент, преподаватели школы во главе с тогдашним директором Бибиковым Василием Евтихиевичем.

Три дамы с этой фотографии и сам Василий Евтихиевич несколько позже и меня уму-разуму учили.

А вот и наш, скажем так, второй корпус. Прямо по коридору вторая дверь налево мой класс. Довольно уютно смотрелся наш школьный двор в ту пору. Особенно, если других-то и не видел. Двором, по существу, являлось футбольное поле с двумя деревянными постройками на шесть классных комнат вместо западной трибуны. За правыми воротами - Церковище, за левыми - небольшая березовая рощица. В глубине что-то наподобие сада-огорода и несколько небольших построек. Всё это от улицы отгорожено полоской старых деревьев и аккуратненьким заборчиком с высокими воротами, через которые мы, давыдовцы, почти никогда и не ходили.

В 5 класс этой школы я попал (пошел) в 1967 году. Директором школы была Потапова Евдокия Михайловна. Кстати, из приезжих. И кличка у неё была подходящая для директора - Лешая. Её муж Патап (я был уверен, что именно так его и звали), славился тем, что не отпускал ухо провинившегося школяра, пока не чувствовал, что ногти двух пальцев на том ухе соединились. Ну была такая слабость у того педагога, что тут поделаешь. Вскорости та семейка куда-то съехала, но до того успела повеселить осовлян приличной разборкой. Вернее, разобраться стремился Михаил Иванович. Фамилию его, к своему стыду, не помню, а в списке его, к сожалению, нет. Поговаривали, прилично погонял того Патапа Михаил Иванович вокруг ФАПа, в одном крыле которого те Потаповы и жили.

Михаил Иванович тоже был из приезжих и недолго задержался в наших краях. Я бы даже уточнил: из ссыльных. Не с тех ссыльных, как декабристы, а из тех, которым в городской школе место не захотели предоставить. Мне так, по крайней мере, кажется. Не часто встретишь мужскую особь в качестве учителя русского языка и литературы, но именно эти предметы преподавал Михаил Иванович и, если мне память не изменяет, знал он их основательно. Но не этим он прославился в нашей школе, помимо усмирения Патапа. В то здание, что поновее, ещё долго потом водили новичков на экскурсию в одну из дальних классных комнат и показывали проломанный стол учителя и чернильное пятно на потолке. После того случая на уроках Михаила Ивановича стало значительно тише, дисциплинированнее, я бы сказал.

А ещё мне запомнился Валерий Петрович Колаушкин. Сам из Бовок, куда на велосипеде часто ездил через наши Давыдовичи. Валерий Петрович физику и черчение преподавал в нашей 8-летке и заочно учился в институте в Петрозаводске (Карелия).

Молодой, трудновато было ему с нами совладать. Но вот только благодаря ему я понял, что представляет из себя лабораторная работа. Другие диктовали какую-то ахинею под запись в отдельную тетрадку, которой в тот день почти ни у кого и не оказывалось. А он отыскал где-то компоненты электрической цепи и стал перед нами ту цепь собирать. Да так увлекся, что на прозвучавшее с задней парты "а не пиз-нет?", автоматически ответил "да не должно бы". И только через минуту в оглушительной тишине прозвучало "кто сказал!?". Да кто ж тебе скажет кто это сказал.

Такой дисциплины во время урока, как у Василя Евтихиевича Бибикова, я уже не у кого не наблюдал, хоть и достаточно поучился. Он уже не был директором школы, а просто преподавал нам историю. Кроме его голоса и скрипа сапог в классе ничего не прослушивалось.

Мой одноклассник Павел Румаков на уроках истории вел себя, можно даже сказать, раскрепощено: «Василь Евтихиевич мой дядька и меня он обижать не станет». Так оно и велось, но до определенного дня.

– Румакоў, да дошкi (преподавание велось на беларускай мове). – Пакажы нам, Румакоў, Мiжрэчча.

Павел рыскал указкой по карте, не соображая где её остановить и где же то Мiжрэчча.

– Нiжэй, – подсказал кто-то с первых парт.

Указка поползла вниз по карте, увлекая за собой и Павла. Но и там, к сожалению, проклятое Мiжрэчча не отыскалось.

– Нiжэй, - прозвучало уже со стороны преподавательского стола. Дядька ерунду подсказывать не станет… и указка, а за ней и Павел устремились к нижнему обрезу карты.

– Яшчэ нiжэй, - уверенно добавил Василь Евтихиевич.

Кончик указки уперся в деревянную реечку, которой скреплялся нижний край карты, и Павел с немым вопросом повернул голову в сторону преподавателя.

– Вось так, Румакоў, i будзеш усё жыццё хадзiць крукам, калi ня будзеш вучыць Гiсторыю! – в оглушительной тишине прозвучали слова уже совсем не молодого наставника.

После отъезда той Лешей, директором школы стал наш давыдовичский Семен Филиппович Сирюков (Сямён). Как по мне, так Сямён и Красноосовецкая школа той поры, это два в одном. Я, как бы, и не представляю кого-то другого в той ипостаси. Преподавал математику, алгебру с геометрией, одновременно исполняя при этом обязанности участкового, следователя, ну и судьи (по совместительству).

Порядок и дисциплину во вверенном ему гарнизоне держал, применяя принятые в те времена приёмы и методы - за незнание урока и за неповиновение мог отодрать за уши или дать, мягко говоря, щелбана. Жаловаться родителям было бесполезно - мнение, что только совместными и жесткими требованиями можно достичь результата в воспитании, тогда преобладало.

Но была и обратная сторона медали. Излишняя энергия учеников могла найти выход в самом неожиданном месте и самым экзотическим образом.

В одном из классов здания первой постройки, минут через 10 после начала первого урока, одна за другой стали гаснуть электрические лампочки. Пока нашли преподавателя из мужчин, пока он устанавливал причину неисправности, урок, практически, был сорван. Оказалось, цоколи лампочек обмотаны мокрой промокашкой. Нынешние школьники, пожалуй, и не догадываются что это такое. Промокашки высохли – свет погас. Процесс выявления диверсанта шел параллельно и с применением, описанной мною выше, методики, поэтому и не занял много времени. Зато какие знания практической физики!

Или ещё случай с той же оперы. Мой одноклассник Вася Старовойтов, первым пришел утром в школу и, раздобытым где-то куском парафина, надраил школьную доску. Васе не повезло, первый урок геометрия и попытку начертить на той доске треугольник предпринимал Семен Филиппович. Уже не помню, применял ли он в процессе расследования приспособления для вычерчивания на доске геометрических фигур, но раскололся Вася быстро.

Не всегда расследование шло так быстро и гладко. Павел Румаков зачем-то припер в школу капсули для охотничьих патронов. Посредством хлебного мякиша насадил тот капсуль на кончик лезвия перочинного ножа и, по-видимому, ждал перерыва. Но что-то пошло не так, нож упал на пол и капсуль прилично грохнул в тишине класса. Молодая учительница чуть на стол не заскочила, потом немножко отошла и побежала искать директора. Так как показания перепуганной учительницы дали ничтожно малый результат, штаб расследования Семен Филиппович перенес в учительскую, куда по одному стал «приглашать» пацанов, начиная с самых активных. Скажем так – с потенциальных диверсантов. Я был отличником и в их число, по-видимому, не входил. Но пацаны держались стойко, и очередь дошла до меня. Физические методы директор в отношении меня не применял, но отсутствие результата вынуждало его к смене методики. Пошло сильнейшее психологическое давление. Но ведь тут такой случай, что расколоться я просто не мог.

- Да не знаю я! Грохнуло на весь класс и я просто испугался!

- Ага. На весь класс? Ну-ка веди сюда Дробика – он там, кажется, посреди сидит?

И всё пошло по второму кругу. На каком-то этапе Павел с учительской в класс не вернулся. А сидел он, между прочим, перед учительским столом за первой партой.

Был и невероятный случай, когда никто не раскололся. У моего брата сломался экспандер. Не пружинный, каких сейчас большинство, а из пяти резиновых пучков состоящий. Вот я, не задумываясь о последствиях, и притащил один такой пучок в школу. Разрезали матерчатую оболочку того пучка и стали вытаскивать из него отдельные резиночки. А их там не меряно. К концу второго или третьего урока вся школа или, по крайней мере, четыре класса из нашего, скажем так корпуса, стреляли бумажными скобками, закрепив резиночку на двух пальцах. Все полы в скобках, красные шеи и уши; кому куда попало. Как обычно, началось расследование. И теперь я с гордостью могу заявить, что никто из моего и соседних трех классов меня не сдал, хоть при расследовании многие получили по несколько раз той резиночкой по ушам.

Но не все наши поступки блистали благородством. Где-то в конце 7-го года обучения мы удрали со школы всем классом. Уже не помню, толи обиделись на что-то или кого-то, толи бзик какой нашел. Весна, погода хорошая, природа. Но в школу надо всё-таки возвращаться, за портфелями и сумками хотя бы. Проскользнуть не получилось – нас уже ждали. Вопрос, как ни странно, всего один: кто зачинщик? Построили в шеренгу и к каждому подходили с этим вопросом. Но кто ж скажет? Да и не было там конкретного зачинщика – закон стаи сработал, скорее всего. Тогда инициативу в свои руки взяла завуч, Вера Даниловна. Зашла с тыла и, останавливаясь возле каждого, сопровождала тот вопрос тычком кулачка под рёбра, чем нас несказанно удивила и чуть не рассмешила. Не водилось за ней этого раньше. Думаю, предвидела более радикальные действия со стороны директора и сыграла на опережение. А может и в самом деле достали мы её. Обработка со всех сторон затянулась и не ведомо сколько бы ещё продолжалась. И тут кто-то предложил:

- Жрать хочется. Давайте скажем, что Кетка.

Рыдающая Света Мелешкова осталась перед крыльцом школы, а весь класс поплелся за велосипедами. Дети могут быть и жестокими, особенно если сработает закон стаи.

Физкультуру преподавал у нас Алексей Антипович с Грудиновки. Мужичок небольшого роста, ещё задолго до нас получивший кличку Цыплёнок. В мае и сентябре вторую половину урока мы чаще всего играли в футбол. Увидев техничку с бронзовым звонком в руке, запускали мяч в район крыльца, подальше от которого находился в тот момент физрук или, вообще за забор. И всё это с целью растянуть удовольствие ещё и на время переменки. Выбежавшие на переменку, подхватывали мяч, запускали его ещё подальше от физрука и тот, в конце концов, опускал руки (или крылья) и уходил в учительскую. Когда появилась возможность захода на сайт Память народа, я обнаружил, что Тихоненков Алексей Антипович, 1922 года рождения воевал. Вот вам и Цыплёнок.

Вообще-то переменку проводили по-разному. Это ещё от времени года зависело. При минусовой температуре с Церковища и почти до самой Будлянки была раскатана ледяная дорожка. За время перерыва скатиться по той дорожке можно было только один раз. Самые ловкие и проворные в кирзовых сапогах весь спуск проводили стоя на ногах. Но таковых было очень мало. Большинство катилось вниз, зачищая спуск до блеска своей одеждой. А надо было ещё обратно подняться на ту гору и до звонка добежать до своего класса. А если следующий урок у тебя география и возле железной печки у дверей стоит уже в боевой позе с указкой наперевес Валентина Аркадьевна? В общем, адреналина полные штаны.

А некоторые в перерыв бежали на Церковище с целью сделать пару затяжек. Одна из молодых симпатичных «педагогш» очень далеко продвинулась в деле борьбы с курильщиками своего класса и запускала их в помещение только после обыска. Вот ей и подтолкнули в первую шеренгу Войтика. Бутрамеевский Войтик был звездой школы. Летом мы в большинстве своём бегали по улице босиком и ближе к осени ноги у многих покрывались корочкой и растрескивались до крови. Репой это в ту пору называлось. Так вот у Войтика такая репа была на щеках. Было ли у Войтика под штанами какое-нибудь бельё, судить не берусь, а вот карманы у него были представлены только наружными элементами этого атрибута одежды. Вот такого Войтика и подтолкнули милой барышне для обыска. За Семена Филипповича не ручаюсь, а вот молодые преподавательницы больше не рисковали искать сигареты по карманам учеников.

Воспитательный процесс иногда мог приобрести и вообще непредсказуемые формы. Урок труда. Учитель раздал всем задание, над выполнением которого и пыхтит (по крайней мере, делает вид что пыхтит) весь класс. Моему однокласснику, которому достался верстак непосредственно перед рабочим местом преподавателя, все эти выпиливания-вырезания надоели до чертиков и он нашел себе занятие по душе – киянкой (деревянным молотком) выбивает по порядку штыри для фиксации заготовок на верстаке, а потом в том же порядке забивает их назад. Причем делает он это демонстративно и шумно. С какого-то момента преподаватель сосредотачивает всё внимание на вверенном ему воспитаннике. Тот продолжает «работу», теперь уже внимательно глядя в глаза своему наставнику. На каком-то этапе бесконечно повторяющегося процесса терпение покидает учителя, он хватает заготовку топорища и применяет её как инструмент воспитания.

С воплем:

- Да ты ж, су.., мне руку паламаў! – школяр заметался по мастерской.

А учитель ушел куда-то в угол, за печку, приводить нервы в порядок. Кость выдержала, а описание воспитательного процесса дальше школьной мастерской не распространилось.

Когда в процессе обучения, уже в институте, я добрался до нового предмета, называвшегося философией, то с величайшим удивлением обнаружил, что тот конфликт вполне укладывается в описание первого закона диалектики: …Существование противоположностей не мешает гармоничному развитию, напротив, стимулирует его, раскрывая параметры и свойства объектов наиболее полно. Противоречие между противоположностями может быть снято уничтожением или изменением исходных свойств объектов. Либо через раскол существующей системы, в которой объекты противопоставлены друг другу.

Столовой или буфета в нашей школе никогда не было и проблему перекуса решали каждый по-своему. Однажды кто-то из лисичан принес с собой, в качестве того самого перекуса, свиные кишки, дождался перерыва, разложил на парте и приступил к «перекусу». Блюдо по вкусу и запаху очень специфическое, если пробовали, и посмотреть на ту трапезу сбежалось полшколы. Самые дотошные старались ещё и понюхать.

Ну а чаще всего довольствовались пачкой печенья с магазина в большой перерыв. Вложиться в те минуты перерыва было почти не реально, и тут на сцену выходила Валентина Аркадьевна.

Сценарий, можно сказать, был расписан заранее и каждый знал свою роль. Опоздавшие накапливались в коридоре, географица спокойно писала что-то в журнал. Затем брала указку и занимала позицию возле печки. Самое смешное, что ту указку к началу учебного года делали ей сами, чаще всех опаздывающие. Звучала разрешительная команда и опоздавшие, на ходу жуя своё печенье, врывались в класс. Поразительная физическая зарядка и одновременно психологическая разгрузка перед долгим и унылым уроком географии. В те времена никто эту процедуру не воспринимал как унижение или наказание. Наказание, но в легкой забавной форме, что ли. Мы писали, мы писали, наши пальчики устали – только для 7-го класса. Мой сосед по парте Лёня Бовтунов мог отхватить свою порцию и в конце урока. Он даже параграфы в учебнике отмечал, когда проносило. Но чаще всего приходилось перечеркивать те отметки:

- Дарэмна, Баўтуноў, падручнiк псуеш – у мяне яшчэ дзве хвiлiны ёсць!

Люди вот с этой фотографии и подводили меня к пониманию всех трех законов диалектики.

Жаль, что Семен Филиппович не любил фотографироваться. Есть на этом фото и моя первая учительница Тамара Исаковна Сирюкова. Учительница строгая и добрая одновременно. Всё строго по программе и расписанию. Кроме умения читать, писать и считать прививала нам навыки вырезать, лепить, пришивать пуговицы, шить и даже вышивать.

В зависимости от поры года добирались мы до нашей школы разными способами. Осенью и весной в основном на велосипедах. А вот когда грязь и холод, как получится: быховским автобусом, в кузове автомашины, а то и пешком. Зимы в ту пору были снежные и, когда к утру дорогу заметало, появлялась возможность просто не пойти в ту школу. У осовлян этот вариант не прокатывал, а вот нам давыдовцам это иногда удавалось. Но для такой удачи необходимо было стечение определенных обстоятельств:

1) не приехал автобус;

2) маршрут утренней пробежки Михаила Ивановича, которые он совершал при любой погоде, был в тот день не до Давыдович;

3) как-то умудриться запустить Сирюкова Семена Филипповича в сторону Осовца раньше школьников;

4) убедить родителей, что добраться до Осовца сегодня ну никак не реально.

Если все вышеперечисленные обстоятельства удачно совпадали, доходили до Карабуновки, залазили в заметенную снегом канаву, чтобы перепачкаться снегом, набрать его максимально в валенки и бегом домой. Через час все друзья были уже на улице и глубокий снег был уже в удовольствие. Иногда заметало по-настоящему и меня на несколько дней оставляли у маминой сестры тетки Лиды, которая жила рядом со школой.

Весной также возникала проблема преодоления расстояния от Давыдович до Осовца. Когда потоки воды со стороны Сиянки устремлялись в лощину и пересекали дорогу перед Поповым настолько, что было затруднительно пройти в школу в кирзовых сапогах, Семен Филиппович (директор школы) объявлял начало весенних каникул.

Могла возникнуть и ещё одна проблема, очень мешавшая преодолеть эти два километра до школы. Это когда два-три школяра заранее договаривались «уйти в партизаны». Где-то были припрятаны лопата и шомпол, а в школьной сумке, вместо книг кусок хлеба. Тут уж обязательно надо было пропустить Сирюкова С.Ф. и Босову А.Е. впереди себя, а перед кустиками свернуть с дороги в сторону Сиянки и пересидеть там пока все пройдут. Кстати и на обратном пути нужно было незаметно присоединиться к возвращающимся со школы. Не у всех это, к сожалению, получилось.

Несколько лет назад довелось побывать в Красном Осовце. Впечатления от посещения деревни совсем не радостные. Всё идет к развалу, кладбищенская гора видна, буквально, с любой точки. Гора возле ФАПа превратилась в остатки карьера, Церковище будто присело.

Выпуск 1971 года 8б класс

1. Белясова Нина

2. Белясова Светлана

3. Бовтунов Леонид

4. Бычковская Тамара

5. Войтова Любовь

6. Волков Алексей Дмитриевич

7. Волков Алексей Евгеньевич

8. Волкова Татьяна

9. Гричаников Федор

10. Лёгкая Антонина

11. Лёгкая Любовь