Такими земляками можно гордиться
Оказывается, если внимательно покопаться в истории Красного (Церковного, Червонного) Осовца, то помимо дворян, там можно отыскать и другие не менее интересные семьи (фамилии). Например, семья евреев Смолицких. Вы сможете назвать кого-нибудь из земляков, написавших хотя бы одну книгу? А вот у кандидата исторических наук Смолицкого Виктора Григорьевича таких книг много. Вот только некоторые из них "Я жил в те дни...": биографические этюды о Борисе Пастернаке», «Протоиерей Евграф Фаворский — собиратель фольклора», «Из равелина», «Добрыня Никитич и Алёша Попович», «Новгородские былины», «Русь избяная», «Москва Пастернака».
Блестящий вузовский преподаватель. Он читал лекции по фольклору и древнерусской литературе на кафедре этнографии МГУ, в Московском государственном университете культуры и искусства, в Российском государственном гуманитарном университете, в Международном университете в Москве, в Государственной классической академии им. Маймонида.
В интервью, подготовленом в рамках программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России», опубликованном к 85-летию со дня рождения. 198 Этнографическое обозрение № 6, 2011 читаем:
– Мои родители – отец Гершон Рувимович и мать Рахиль Анцелевна Смолицкие – были интеллигентами в первом поколении. Отец родился в 1896 г. в с. Церковный Осовец Могилевской губернии. Брал уроки у домашних учителей и экстерном окончил гимназию. Во время Первой мировой войны служил в армии. Участвовал в организации советской власти на Могилевщине.
Заметьте, конкретно помнил родную деревню (село) отца. А отыскал земляка Владислав Ложечник, правнук Данилы Ерошко, «прочёсывая» интернет в поисках информации об истории своей семьи. Владислав даже переписывался со Смолицким Сергеем Викторовичем, сыном Виктора Григорьевича (Гершоновича), который поведал немало интересного о своей семье:
Владислав, добрый вечер! Сообщаю, что я знал раньше, и что узнал сегодня, ознакомив отца, а потом его двоюродную сестру Софью с Вашим письмом. Рувим (Руман) Смолицкий, живший в Церковном Осовце, работал управляющим у тамошнего помещика. Об этом вспоминал и отец (он своего деда Румана застал еще живым), и Софья (она моложе Виктора Григорьевича и находится полностью в здравой памяти). О какой бы то ни было его, Румана, торговой деятельности они не слышали. Хотя ясно, что управляющим поместья прадед мог быть только до революции, а в двадцатые - тридцатые должен был приискать какое-нибудь другое занятие. Но чем он занимался после революции, ни мой отец, ни Софья не знают.
НО! Я прекрасно помню рассказы сестры моего деда (а у Румана, насколько мне известно, было трое детей - Григорий (Гершон) - мой дед, и две дочери, Сарра и Лия). Так вот, Сарра, женщина веселая и остроумная, вспоминала, как ее, девчонку, посылали в погреб за вином, когда в лавку приходили покупатели. Что за лавка, я никогда не спрашивал, как-то думал, что, само собой, прадедова. Посылали ее с указанием: Сорцха (Сарка), мах мадера! (или мах портвейн!) (Мах - "сделай" на идиш). В погребе стояла одна-единственная бочка с вином (скорее всего, самодельным) и множество бутылок с разными этикетками. В зависимости от указания требовалось налить вино в соответствующую бутылку и доставить в лавку. Этот ее рассказ я помню едва ли не с детских лет, и из этого рассказа я вынес свое твердое убеждение, что прадед к какой-никакой торговле отношение все-таки имел. Если он продавал вино, то, скорее всего, и закуской приторговывал. Вряд ли в Церковном Осовце была столь разветвленная торговая сеть, чтобы всем торговать отдельно, хотя, может быть и такое.
Кроме того, уже после всех разговоров с ними я подумал, что "селедочником" местечкового еврея могли звать и не за то, что он торговал селедкой, а просто по общему тогдашнему пристрастию небогатых евреев к этому блюду. Про то, что жилища местечковых евреев насквозь пропахли селедкой, я читал у многих писателей. По воспоминаниям той же Софьи, ее мать, Сарра Рувимовна, ставшая вполне интеллигентным советским инженером, всю жизнь любила жареную селедку. Когда она ее готовила на коммунальной кухне (они жили на Старом Арбате), вся квартира благоухала этим не вполне изысканным запахом. На вопрос возмущенной дочери "Как ты можешь нюхать эту гадость?" - Сарра невозмутимо отвечала: "А мне нравится".
Мне было бы, конечно, очень приятно узнать, что это именно мой дед Григорий Рувимович оказался тем человеком, который сделал доброе дело, посодействовав братьям Вашего прадеда избежать злой участи, но никаких точных данных, говорящих за или против этого, я разузнать не смог. На всякий случай посылаю Вам фотографии трех Смолицких.
На этом фото Григорий (Гершон) Рувимович сидит слева 
На этом фото Виктор Гершонович с сыном Сергеем 
На первом фото Григорий сидит слева, на втором - он один, на третьем мой отец и я, на четвертом - отец, когда он еще вставал.
Если что-нибудь интересное когда-нибудь узнаете, напишите, пожалуйста.
С уважением и наилучшими пожеланиями, Сергей Смолицкий.
Увы, вот это я тоже нашел в интернете:
15 ноября 2021 г. окончил свой земной путь Виктор Гершонович Смолицкий — фольклорист, исследователь традиционной русской культуры, многолетний друг «Живой старины».
Что ж это за доброе дело, о котором упоминает в своём письме Сергей Викторович Смолицкий?
Слово Владиславу Ложечнику:
Добрый день, Сергей Викторович.
Прочитав интервью с Вашим отцом (нашел интервью по запросу "Церковный Осовец"), в котором Виктор Григорьевич рассказывает о своем отце, я нашёл возможно много схожего с историей моего прадеда Ерошко Даниила Нестеровича, а именно:
Братья Ерошко Даниил, Авген и Никифор, чтобы избежать раскулачивания (в конце 20-х - начале 30-х годов), записали Авгена в члены колхоза, а Даниил и Никифор перевезли свое имущество (добро) к Авгену. На следующий день, правление колхоза узнав о их "хитрости", исключило Авгена из колхоза и забрало все их имущество (добро). После раскулачивания их включили в списки для переселения в Сибирь. Даниил отправился в Москву к Калинину М.И. ходатайствовать за себя и братьев. В Москве он встретился с сыном знакомого еврея-"селёдочника" (жил и продавал в Церковном Осовце селёдку). Сын работал в какой- то должности в ЦК. Этот человек посоветовал Даниилу не идти на прием к Калинину, так как больше он оттуда не выйдет, а выдал ему какую - то справку с печатью. Что это была за справка в Цер. Осовце сильно не вникали, так как стояла печать из Москвы и братьев исключили из списков на переселение.
Очень похоже, из истории моего прадеда, что знакомый "селёдочник"- это Рувим Смолицкий, а его сын - это Гершон Рувимович Смолицкий. Об этом и хотел спросить у Вашего отца, может он что то помнит об этой истории или знает, чем занимался его дед Рувим в Церковном Осовце?
Жили братья Ерошко на тот момент на хуторе Рединка (1-1,5 км на юг от Церковного Осовца), т.е. в районе Сиянки.
Дальше следуют воспоминания родственников Владислава:
- В 1926-1927г. Руман уже жил в Москве и Данила нашел его адрес по горсправке. У Данилы и Румана были достаточно близкие и уважительные взаимоотношения. Руман, выслушав Данилу, сказал, что нужно идти к его сыну Гришке - посоветоваться. К слову, Данила видел последний раз в Осовце Григория только в 10-летнем возрасте. Но когда Руман спросил сына с кем он пришел, тот назвал прадеда Владислава по имени и отчеству.
Кем же был Гершон (Григорий) Рувимович Смолицкий, человек на которого вышел в Москве Данила Ерошко? Секретарь Верховного суда СССР; справка с печатью или штампом такого заведения на кого угодно подействует.
Смолицкий Гершон Рувинович (Рувимович)
Дата рождения: 06.06.1896 Место рождения: Белорусская ССР, Могилевская обл., Быховский р-н, с.Червонный Осовец
Воинское звание: капитан юстиции запаса
Наименование награды: Орден «Знак Почета»
Приказ подразделения№: 220/419 от: 26.03.1945
Издан: Президиум ВС СССР
Только вот глядя на вот эту фотографию, я никак не мог представить, как мог молодой жизнерадостный человек (второй слева), который улыбается нам с того отнюдь не веселого времени, приложить эту печать на отнюдь не безопасную для
него бумагу?
Глупым его не назовешь, смелым, но это больше похоже на безрассудство.
Я думаю, подсказку следует искать вот в этой истории. Одна из дальних родственниц несколько раз обращалась ко мне за помощью в построении своего родословного древа. Так вот она поделилась своей "байкой", что семью её прадеда по бабушке спас от высылки в Сибирь после раскулачивания какой-то красноармеец, записав своими родственниками.
Вполне логично, что Смолицкий мог выдать Даниле справку на погибшего красноармейца Павла Ерошко (четвертого брата Ерошко). Именно красноармейцем Павел записан в списках потерь. Одно дело погиб за царя и отечество и совсем другое - погиб (пропал без вести) как красноармеец. Между прочим, слово красноармеец больше ни в одной из карточек картотеки ПМВ я не встречал. Когда Павел погиб неизвестно, а вот заведена карточка в 1921 году и в ней есть загадочная запись: «Сведения переносил…». Коль в Червоном Осовце уже были прецеденты спасения от Сибири за счет воевавших за Советскую власть, то почему бы не использовать такой вариант. Наверняка у Данилы в кармане была бумажка, извещавшая о гибели брата Павла. И для Григория Смолицкого это самый безопасный вариант. Даниле Ерошко повезло отыскать в Москве этого умного и смелого парня.
Ну а чем же занимался в Осовце Рувим (Руман) Смолицкий после революции? По воспоминаниям родственников Владислава Ложечника, его звали шмаечник - торговал шмайками. Обратимся к словарю:
Шмайка – "большая селедка", смол. (Добровольский). Неясно. •• [Возм., от ш(е)мая. – Т.] Шемая, или шамайка (с персидского шимаджи — царская рыба), — представляет собой лучеперую рыбу из семейства карповых, обладает отличными вкусовыми качествами, водится в Черном, Азовском, Каспийском морях. Она может достигать достаточно внушительных размеров, очень хороша в вяленом и соленом виде.
Вон оно как, царская рыба!? Хочется верить, что шмаечник и ту шамайку, хоть на пробу, нашим предкам привозил. Правда, Владислав Ложечник более скептичен:
- Тоже надеюсь, но наверное пробовали, как мадеру с портвейном)))
Вернемся к Гершону (Григорию) Рувимовичу Смолицкому. В том же интервью, что я приводил в начале статьи, его сын Виктор вспоминает:
- В 1920 г. отец поступил в Московский университет, на юридический факультет. Рассказывал, как легко в то время было поступить в университет. Молодой парень, руководивший приемом, назвал какой-то очередной большевистский лозунг и спросил отца, что этот лозунг означает. Выслушав ответ, сказал: «Абсолютно правильно, товарищ», – и зачислил отца в университет.
Одним из профессоров юридического факультета был в то время Александр Николаевич Винокуров – старый большевик. Еще в царской ссылке он познакомился с Лениным. Был в числе первых советских наркомов. В 1924 г. Винокуров был назначен председателем Верховного суда (до него этот пост занимал Николай Васильевич Крыленко) и предложил отцу место секретаря в Верховном суде. Отец пошел работать, не успев даже закончить университет. Так в Верховном суде всю жизнь и проработал, до самой смерти в 1961 г. Сначала был секретарем, потом – старшим консультантом. Пользовался очень большим авторитетом. Но в период кампании «борьбы с космополитизмом», когда евреев находившихся на ответственных постах старались отстранять от должности, отец тоже пострадал. В начале 1953 года его сняли с работы, но вскоре после смерти Сталина восстановили.
Он больше практический работник был. Я знаю только одну его брошюру теоретическую – «Должностные преступления». Кроме того, он был составителем «Казусника» для практических занятий студентов-юристов. В этом пособии содержались какие-то наиболее сложные дела прошлых лет; на занятиях по уголовному праву студенты их анализировали. Отец преподавал на юридическом факультете Московского университета и в Высшей школе МВД, где вел практические занятия.
По паспорту имя отца – Гершон. Хотя в повседневности все его называли Григорием – и на работе, и дома, и мать его так называла, и сестры. В семейной обстановке имя Гершон я никогда не слышал. Так и у меня получилось: в метриках меня записали по имени отца – Гершонович, хотя почти всегда все зовут Григорьевичем, я отзываюсь и на то, и на другое имя, и, так сказать, не комплексую ни в ту, ни в другую сторону.
Многие люди, работавшие в 1930-е годы в органах юстиции, были арестованы или и того хуже. Отцу как-то удалось избежать этого? Избежал именно потому, что был всего лишь «рабочей лошадкой». Он готовил бумаги, которые должны были подписывать или председатель Верховного суда (отец чаще всего с ним работал), или члены Верховного суда. Сам он, будучи беспартийным, не мог быть членом Верховного суда, и это его спасло, потому что поголовно весь состав Верховного суда в 1930-х годах был расстрелян.
Отец большое внимание уделял УПК – уголовно-процессуальному кодексу, который гарантирует права обвиняемому. И даже был момент, когда председатель Верховного суда Волин сказал, что своим «формализмом» отец отрицательно влияет на Верховный суд, имея в виду, что он всегда в своих записках требовал строгого соблюдения процессуального кодекса. Отец всегда работал не за страх, а за совесть. Выходных дней у него почти не было. Иногда мама начинала ворчать: «Ты все возишься со своими бумагами». Отец отвечал: «Так ты пойми, что за всеми этими бумагами судьбы людей». Он очень радовался, когда ему удавалось смягчить судьбу человека, а иногда даже спасти его от расстрела.
Интересно, Владислав Ложечник, переписываясь с правнуком Румана Смолицкого, поинтересовался, каких высот в своей жизни достиг он сам? Хотя по отношению к Сергею Викторовичу уместно было бы слово «глубин».
Океанолог, инженер, водолаз и гидронавт. Гидронавт, писатель, старший механик глубоководных аппаратов "Мир" и участник многих экспедиций, в том числе к затонувшему "Титанику". С 2000 года начал писать об увиденном, опубликовал ряд журнальных очерков и три книги. Одной из обязанностей Сергея Смолицкого был контроль системы жизнеобеспечения аппаратов. Уникальный человек.
Кстати о книгах: «На Банковском», «По следам «Наутилуса», «Я видал океан» - это всё им написано.
А вот и правнучка Румана Смолицкого:
Смолицкая Ольга Викторовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры европейских языков РГГУ (Российский государственный гуманитарный университет). Исследователь средневековой европейской литературы, французской литературы. Переводчик и исследователь истории перевода. Окончила романо-германское отделение филологического факультета МГУ в 1979 г. Ряд переводов с французского и старофранцузского языка, в том числе, опубликованные в издательстве "Наука" и НЛО. В 2012 г. получила премию французского посольства за перевод книги Жана-Клода Болоня "История безбрачия и холостяков" ( издательство НЛО).
И что-то мне подсказывает, что это не весь список талантливых потомков Рувима (Румана) Смолицкого.
публикацию подготовил Евгений Антонович Минин